Cannes

 

Metz

 

муравьинные тигры

если вас смущает рифмованая матершина - проходите мимо, даже не пытайтесь читать 

Liege

 

Meurthe

 

не мамонинг

Mohn

 

мультитул

 

всe мы друг друга пинаем,

толкаем к чему-то.

я буду пить

всё утро.

--

гора Пилатус, я и братанус.

братанус говорит: 

взбежим на вершину, чо нам!

и я говорю чо.

братанус сжимает в руке пакет с бутербродом,

в другой полтораха сока,

узкие джинсы и оффисный свитр, 

на ногах его - кеды.

я старше его на дюжину лет.

он говорит, как хочет к вершине,

я - что гора близка обманчиво.

вершина далека и обширна

и с какого ты не подступишься боку,

её не возьмёшь с наскоку.

братан говорит: ты же всякое видел! 

босиком забегал на острые скалы!

проходил в пару дней сто километров 

и бухал.

я это видел своими глазами!

говорю, что на завтра нас ждёт 

работа нелёгкая, и в его интересах

меня рядом иметь отдохнувшим,

покорение гор дело неспешное,

ювелирное. Тонкое.

он отводит глаза, ох, предатель.

в горы друга возьми...

прокляни, что не молод он и козлом не скачет.

Забудь. Всё равно

это всё ничего не значит.

радуйся читерскими канатками,

обложившись своими манатками,

на вершине хохочи, себякаясь.

жизнь такая короткая, гладкая,

как ледник. Солнце есть - жарко,

нет его - холод сраный.

зазеваешься - соскользнёшь,

не соберёшь ни костей,

ни воспоминаний.

--

Цель какая, смотреть за тем, как хорошие люди теряют лик человечий?

О, эта поездка во Въёбинг полна противоречий.

Каждую четверть часа, куранты бьют в Нидерхасли.

Нет, не могу сказать: я не счастлив.

Ждал дождя, смотрел на тучи, но не было освобождения, 

Одна душнота ебучая и снисхождение.

Время от времени протаскивал сквозняк еле тёплый,

Птица отманивала от гнёзда, сжимая в клюве чей-то трупик квёлый.

Как истории о боевых походах, как записки о приходах, расходах.

Артисты, проститутки и кучеры.

Артисты, проститутки и кучеры.

я жду пока веки мои не падут, как волы навьюченные.

Бельгийский эль, табак британский.

Тройка людей с надеждой на праздник,

Что я им дать не обязан.

Трясло от усталости и тоски,

Тучи клубились, проходили мимо,

И не было никакого разрешения неба.

Тратить и сдохнуть, копить и сдохнуть,

никогда не поймёшь насколько всё мимо,

когда ты не видишь ни цели, ни альтернативы.

Ни тактики у тебя, ни стратегии.

Сомнения и устремления.

По рельсам проложенным не тобой,

Следуя логике своей кривой

Никогда не вернуться домой.

Остывают нагретые солнцем камни,

Утром зима настанет.

--

лечу на волнах опьянения

словно щепка во безвременьи

нет ходов приличных, 

нет знамений пламенных, 

не нажил палат я белокаменных,

ты прости, старик, обидел если, 

прожитые годы - ясли

нашей свободы.

ты прости, родная, если вытяну,

на глубину меня кинули,

я иду по дну, не споткнусь,

я до берега с тобой доберусь.

из под ила тебя вынесу, воду всю

из тебя вытрясу, мы не даром рядом выросли, 

есть у меня об этом мысли:

есть люди теперь, что знают меня 

только работающего руками,

матом остаётся в их воспоминаниях души пламя.

для них моё прошлое - сказки и байки

под тёплое молочко и баиньки.

--

у всех, мой друг, есть обязательства,

перед семьёю и людьми,

один пойдёт и на предательство

и развальцовывать хуи.

другой потуже зубы стиснет

и будет гнуть свою дугу,

прекрасно это напряжение,

и шелест шестерней в мозгу!

на небесах его прощенье, 

дары которых не просил.

а свет дуги - светил рожденье,

что не одну жизнь осветил.

май-июнь 2021

Альпы

 

Switzerland

'12 - 21,

 

'12 - 21, 

текущие слова

погибают, испаряются и те кто моложе.

я смотрю старея на свои фото-рожи.

если это всё для чего-то -

я делаю всё не так.

и поздно начинать сначала.

когда ты дурак -

любых стараний мало.

слушай ворчание,

смотри, как тебя избегают,

старей, проедай пенсион,

все вокруг умирают

строго до конца времён.

старая собака учится трюкам новым,

улыбается виновато, ходит сутуло.

околела или только уснула?

взрасти себя на чём-то дешёвом.

горечь моя проста и не целебна, как хинна,

пригоревшая корка соплей и стрихнина.

забыть под дождём мокнуть,

держать одного, чтобы спился и чокнулся,

проследить, чтоб не оставил приплода.

 

---

 

 

мне грустно и так надоело,

бесцельно увязнул в любимое дело

и то для чего - так остыло,

что словно совсем и не было.

обиды и отчуждение.

вокзалы пролетают мимо,

я в том же купе

с улыбкой дебила

это моё выражение.

своих надежд,

своих сокровенных чаяний,

транжирство на сухом отчаяньи.

обманщик некогда,

обманут всегда будет.

тратит время - тот,

кто не любит.

 

--

 

по жизни был одичалым, слыл парень странным челом,

растерял всех друзей, родные за больного держали,

потому особо в свою жизнь не посвящали,

и знакомые все отошли на обочину, разглядев в нём

с кратер вулкана, блядь, червоточину.

стучался в лички со всяким трешем кринжовым -

непонимание его миром - его мира основа.

отражение в ручье без ряби, маркер того,

что не являешься ни гадюкой, ни блядью.

и когда он находит вдруг понимание,

он обрушивает на собеседника град внимания,

пристального, как глаз саурона,

как исключение из правил, что выше любого закона,

сведённый пучок доверия и откровенной приязни,

купайся в этих лучах, как свинья в грязи.

это лучший способ дать людям слиться,

затеряться в годах, именах, лицах,

никогда больше не переходить тебе дорогу,

таких людей не должно быть много.

 

--

 

вот и сбывается, что не предсказано,

расползлись в свои норы, приняв на грудь свои гадости,

выкатив пред оком мысленным свои пакости,

нет больше места вам, друзья, в моей повести,

как мне дни коротать эти долгие,

с кем мне водки бухать, дымы раскуривать.

все на кладбище слонов подались,

твоя очередь близка, берегись.

Вот-вот петь начнешь про то, что наркотики - яд,

спорт это благо, патриотизм это воздух,

власть крепкая и правая.

лежи там, друг, на этом кладбище,

под свои завывания гнусные,

нет нам досуга общего и вкусного,

не о чем мне тебе рассказывать,

да и не станешь ты сам расспрашивать.

доживай свои часы пенсионные,

гордо расти на ушах изделия макаронные.

тебе ничего уже не надо

из того чему моё сердце радо.

 

--

 

шалью закрытый, туманом укутан,

и взглядом своим близоруком,

я гукал, совокал, мой голос прогоркл

и я не шучу, летели среди мысли моей воробьи,

событья мои вороша,

летели они сквозь могил, молчаливых голов испарённых светил

я стоял и стоял на последней ноге и не верил,

наконец я остался один

и всего что боялся испил я сполна,

и теперь переполнен потерей,

забывая и приобретая свойства все

 

--

 

ни сердцу, ни уму,

друзья бывалые слились,

а не бывалые - спились.

и сам ты, как муму,

пытаешься понять,

в кромешной немоте сетей,

наличие друзей.

в онлайне все

и пишут глупости друг дружке,

дикпики шлют, смеются, шлюшки,

кому угодно, хоть себе,

но, боже упаси,

тебе.

похоже, что как друг,

себя я исчерпал.

и просто всех позаебал.

что как диковинный портрет,

былых охот трофей побитый молью,

висит в френдленте вашей мой еблет.

 

--

 

Собачка с тобою играет,

но вовсе не доверяет

играет, резвится и вот -

её хозяин зовёт.

 

---

 

так и сказал родитель:

умрёте, там и приходите

так мент сказал: убьют - придёте

вы слишком много придаёти

ну да устал, так все тут устаёмти

ну да, болит, так отболит - умрёти

ну а пока, ходити на работе,

она не волк, с неё вы не умрёти

глаза слезятся, прихватило сердце,

и голова, как будто ей в футбол,

она посмотрит, усмехнется:

ты симулянт, лентяй и пиздобол.

а я ведусь и соглашаюсь с этим,

им лучше знать, когда мне помирать.

и дело. надо делать дело,

а не пропотевать кровать.

 

---

 

когда же я научусь. куда же я качусь.

говоришь, как с человеком, а оно тя кусь.

думаешь: какой везучий.

на тебе твой сучий случай. не свезло.

лишь оскомина и тяжесть.

разве зло?

из пинков и из обидок,

добывается напиток

тот.

из досады и молчанья,

из натянутых улыбок,

разочарования,

давят сок.

в безнадёжности, рутине,

скрипе колеса, в какой-то ебанине,

подаётся он.

каждый день по чайной ложке,

разведён унылой ложью,

поднесён.

словом, под любые блюда,

если не случилось чуда -

рюмок звон.

 

---

 

вот и хочется сперва и расхочется потом,

мысль приятная пришла, покалечилась, ушла,

что-то думаешь опять, как-то дышится ещё,

ан начнёт в боку колоть, выпей чаю и забудь.

ты сутулишься и в грудь кислород не пропихнуть,

ты кривой - кривой твой путь, на холодное подуть.

только общие слова, да посильные дела,

из под дома за работу, шмыг в постель.

никакой тебе заботы, кроме этих всех.

никакой тебе тревоги, кроме этих вот.

поворчишь, да и проглотишь, и забудешь сам.

время терпит, время лечит, время не придёт.

ты сутулый, молчаливый дурачок.

 

---

 

у кого-то детишки, у Семёна мыслишки

у него лишь работа и пивко в передышке

на ютубе усмешки, на фейсбуке насмешки,

загружает потешки и катает орешки

жизнь сочится сквозь пальцы

паром через дыхальца

не с кем жизнью делиться

незачем оставаться.

говорят, человеку

нужно лишь созиданье,

а Семёну - квартирку

в этом вычурном здании.

 

---

 

отвернуться от быта можно лишь ненадолго

чувство долга и страха сединою по броду

подставляя всё время эту левую щёку

я живу неспокойно, я живу однобоко

 

---

 

всё, жди пока помрут все те

кто видел молодость твою

пока последний панк уйдёт в торговлю

ментом-вором перевернётся музыкант

в манагеры поэт и в грузчики художник

красотка посереет от забот

друг верный ебанётся и уйдёт

срок джина в лампе подойдёт к концу

родные к неизбежному отцу

болтая ножкой на краю

в своём юродивом раю

вдохнёшь спокойно

и споёшь

последний

вы

о

вдо

до

в

ох

 

---

 

был друг жора

жалкое подобие столичного мажора

привозил траву, дули после баньки

на ебучую синтетику

подсадил даже свою мамку

в начале ноября пришёл ногами

не на машине своей понтовой

водка и чипсы

печь не затапливал

так и лежал на топчане одетый

третий рот на подходе

работа что каторга

жизнь коротка и полна ужаса

всем на тебя срать

а самому ответить

говна не хватит

похуй – танцуем

 

---

 

иди-ка ты нахуй и там купи друга, чтоб он тебя слушал, кивал, блядь, и слушал

иди-ка ты взрослый, тебе всё понятно, иди-ка ты нахуй, иди-ка ты дядя

иди-ка ты на хуй проблемы все эти мне в душу не всрались, свои разгрести бы

иди-ка ты на хуй, ты слишком тяжёлый, вот на хуй иди-ка, не надо всё это

не очень-то надо, не очень-то важно, кругом тут таких же шатается валом

вонючих и нудных, дебильных и тухлых, любого шли на хуй

пустые глаза их , пустые их речи, их жизни пустые, идеи тупые

идите вы на хуй, не очень хотелось, идите вы на хуй, всё это ошибка

 

---

 

всё что я тебе скажу

бя-бя-бя и жу-жу-жу

понавыдумал болячек

и себя от мира прячет

да и было б что скрывать

разве только прикрывать

бябябя, да жужужу

я те вот что покажу

танцы от трагической

лягушки гальванической

важно только что теперь

завтра очень под вопросом

прошлое под диклофосом

бябябя, да жужужу

зря я гоголем хожу

а вот если я спрошу

бябябя и жужужу

вот а если попрошу

бябябя и жужужу

важно только что сейчас

ну и может, через час

бябябя, да жужужу,

всё, я в жопу ухожу

 

---

 

нет яда такого, что сжёг бы меня,

всякая гадость - с гуся вода

водка и транки, трава у дома,

только бессонница

смерть смерти и онемение

небытие в пусечной дозе

размажет по полу

может проснусь, может нет

не узнаю же

может проснусь

может нет

куда уж мне

может и да

хотя

кому

оно

нет

 

---

 

простое онемение, лучшего неимение

ты миру открыт, дует - закрыл фоточку

дальше открыт, залетела моль в полночь

всё же открыт - комары донимают

миру открыт и он о том знает

вынесли всё, на подушку насрали

всё же открыт, не понимаю

может быть съехал

 

---

 

день за днём, всё заебато.

я похожий на солдата,

долг и честь, и подготовка,

не пройдёт врага уловка.

я суров и справедлив,

счастлив я и я счастлив,

взор свой вперил в горизонт,

под рукой, на случай, зонт,

чуни, веер, пуховик,

к неприятностям навык.

бытовые непорядки

устраняю я в зачатке,

отсекаю их придатки,

и хуярю их лопаткой.

я пылающий столп.

разбивающий лоб.

погребающий гроб.

всё предвидящий чтоб.

 

---

 

мне не хватает так соплей жеванья, и всякого такого перепроживанья,

живу прямой, как будто рельсу проглотил,

я для родных, как чёрный ящик, как непонятный крокодил,

перелетая города, листая лиц знакомых список,

я млею и тоскую, господа, ведь чувствую, конец мой близок.

седые волосы и мятое лицо, я видел, до цугундера доводят,

а-то что жизнь ровней шагает, брат,

меня

на мысли чёрные наводит.

я видел, всё устроено вот так: сейчас тебе никак,

потом ништяк

и

ты трупак.

мораль сюда: чтоб не творил делов.

чтоб правильным издох.

о, Боже, ну скажи, серьёзно? хотя, чего, тебе видней…

быть может, после эдакого взлёта, я б сделал что-то покривей

всего вперёд идущего полёта.

оно понятно, тут конечно,

и сил, возможностей поболе, чем обычно...

но, верь в меня, как я в тебя, вся эта хрень переживаема вполне,

всё то, что ты накинул мне.

не торопись, молю, собрать свой урожай.

смотри, упал - поднялся, смотри, уснул - проснулся, смотри,

я заболел - но поправляюсь.

смотри, я больше не ропщу, бабло стригу, детей ращу.

смотри, что я могу и как умею. не уж-то было бы вернее…

раз

и

всё

?

 

---

 

мой друг, мой брат, моя жена, моя сестра,

луна свежа и осень говорит: нельзя ни спать, нельзя не пить.

от самых ранних картинок, от сухой травы выше роста,

от грязных дворов и подъездов, от ветреных страшных погостов,

от пыли всех слов некреплёных, стигматы забытых влюблённых,

свобода, что не разделили, вино, что на землю мы лили,

и ветер разогнанный криком, всё то отчего я отвыкнул.

я праздник, я траур, переливчатых аур набор я,

покинутых дворов забор я, сорванных с петель запор я,

пересохших рек затор я.

мой брат, моя сестра, мой друг, родная,

нет времени, чтоб своевременными быть,

и жить и ждать - плечами жать,

и зубы кроша стискивать,

вот день, вот ночь, вот сон и спать, в такое время

равно умирать. а мне бы чуточку дожить,

и знать - да, слышишь ты меня, о, соль моя,

что вспоминая обо мни меня ты видишь, а не дни,

огни, что пролетают мимо, есть ты и я,

когда с тобою говорим и происходим мы не мнимо,

и будни брошены в костёр и среди этого огня,

бежим мы рядом, азартно и неутомимо,

и я ловлю твою улыбку, что, дескать:

хорошо горит.

люблю так жить.

тут, в отрезвляющей прохладе,

осколках адовых дверей,

и пении диковинных зверей,

всех самых умных, ласковых умов,

где слово каждое - улов.

иду туда, где я ничем не связан,

но, будто бы, я связан из всего,

я тёплый, хоть немножечко колючий,

ты не простудишься, мой друг,

моя сестра, моя родная.

и мне тепло об этом знать.

 

---

 

раздалось лицо и ссохлось,

сединой прошибло волос,

я осенний чёрный колос,

посреди пожатых полос.

над пустынными полями

сталь холодная небес,

нет, не лишний, лишь не с вами,

просто божий леденец.

 

---

 

если ты не забываем, о тебе никто не помнит,

если ты как дым из дырки, дырки рта обыкновенной,

если ты тяжёлый взгляд или просто всё подряд

растворись в своём дерьме, ты не интересен мне.

я приветствую погибших, полной жизни откусивших,

стёрших зубы, ум поправших, душу за других продавшх,

погребённых без почёта, тех что дохнут без учёта,

позаброшенных и тихих, не успевших быть великим,

и без счёта, без почёта, без учёта, без расчёта,

в этот мир идёте и не тронув, не царапнув,

ничего не поменяв, вы уходите.

и тебя, что из ружья порешил себя, и тебя его сына,

что петлю себе накинул, ту что не дождалась сына

и сама себя сгубила, и другого, что отвёрткой починил себя в живот,

и того, кто отчий дом пожёг.

где-то рядом с вами я, где-то рядом, но не с вами,

не давайте мне спешить, дайте полностью испить,

то что мне готовит время, то что наливает время,

дайте силы не спешить и за всех за вас дожить

эти годы лишние, лишние годы.

 

---

 

в один момент такой прекрасный,

я вдруг вдохнул

и вышло лучше чем обычно,

я это выдохом назвал,

а кто-то выхлопом назвал

и так

я загрязняю среды

 

---

 

в полушаге от съехавшей крыши

облетевшей извёстки и визга покрышки

вентиляции шума завода

электричек и визга соседей

воя кошки, птицы, собаки,

боли зуба, головы, позвоночника

мне не будет уже передышки,

мир никогда не успокоится.

взгляд косой, слово небрежное,

всё что ставит меня на место,

у меня не выпрыгнет сердце

место моё в покойницкой

тихо и отношение бережное.

 

---

 

в лес, под корни,

в лес под дёрн,

за сырые кочки

уползу и стану мёртв,

не темнее ночки.

не найдут меня долги,

не достанут планы,

песни мне споют кроты,

песни без обмана.

ты, мой корень, друг и враг,

зверское пыхтенье,

прорастай через меня,

подлое растенье.

 

---

 

когда то был я умный человек,

и люди умные ко мне порою приходили,

несли и водку, и соленья,

а я как будда восседал,

смиренно пил, да закусь поедал,

и с хитрым ленинским прищуром

смотрел на жизнь, как на ботву.

теперь уж нет того ума.

куда-то весь повытек, знамо.

я сам теперь, как та ботва,

на жизнь смотрю из под дивана,

никто водяру не несёт,

закуска сделалась едою.

и свет не мил, и днём я сплю,

и не один, и не с женою.

 

---

 

вода уходит в запертое небо,

там пар, там газы, космос там.

там разрежённое пространство,

там трудно думать и дышать.

другое дело наш котёл,

тут тоже есть причины

не дышать, не думать.

но мы в нём варимся, живём,

в зазвездия пытаемся доплюнуть.

 

---

 

от сна, как от болота, я отлип,

напился досыта, наелся ряской,

досыта накормил всех комарих

и пиявок.

куда проснулся я?

кругом дождит, туман.

я не один на этой кочке,

ты, верная лягушечка моя,

всё держишь оборону на пенёчке.

шкатулка полоумных новостей,

бездонный гаманок дебильных сказок,

коряга дивная и бывший человек,

с тобою сохранил свой разум.

беспечно вертится вокруг огня земля,

внутри себя огонь другой лелея.

пушистая лягушечка моя,

тебя одну в виду имею!

 

---

 

ебошили с шурином в местном магазе,

магаз на вокзале, в подвале магаза,

шурин прочухал, что этот магаз,

собственность миллиардера

и начал оттуда тащить.

говорит: а хули,

этот мудила в лихую годину

свои миллиарды попиздил у нас,

и мне его миллиарды до жопы,

но пива бутылку, конфет - чтобы к чаю,

крупы, сука нахуй, с него я возьму.

я грузчиком был, ну и мерчил порою,

а шурин на кассе балансы водил.

бабка одна покупала там землю

- земля для рассады,

что-ж говорит, тут замля без цены?

хуй его знает, дак хуй его спросят.

утром, по февральскому холоду, по ледяным надолбам,

тащили мы замлю твою от машины на рохле,

а с рохли в подсобку, под землю, в подвал.

конечно же я зря не крал.

 

---

 

о ты, начальственный начальник

в сияющей, фаянсовой, броне,

ты смело отворил хлебальник,

во всеоружии придвинулся ко мне.

работал честно я, устал не мало,

не думал даже драться и бежать.

я голоден, мне даже нечем срать

в твоё открытое забрало.

 

---

 

два кота бегут по насыпи, один пегий, второй другой.

у одного спокойная походка и мирный взгляд у второго хребет дугой.

поезд проходит и нам не увидеть, куда бежали коты,

время пройдёт, никто не узнает, что бегали я и ты.

 

---

 

мимо горелых мостов,

по жидким дорогам,

увядшей травы

и замёрзших кустов

насмотрелся.

мимо дома пройди,

туда на пустырь за помойку,

на линию или на стройку,

дешёвым бухлом надерись.

снова спокойно и холодно,

муть разлитая обычно кругом

в горло забилась погреться.

прополощи и схаркни.

несколько раз повтори.

несколько раз повтори.

первые звёзды увидишь -

дальним путём возвращайся домой.

спи, как нормальные люди.

и поутру ты не так же вздохнёшь,

хотя ничего не забудешь.

 

---

 

весна в чертогах головы.

все скованы природой.

твой нос заложник у весны,

и весь ты не свободен.

не ной, расти куда хотел,

соси корнями землю

и зеленей, взирая на людей,

от зависти несметной.

к сердцам открытым всем ветрам,

в налипшей жидкой грязи.

кто далеко заплыть успел

на надувном матрасе.

кто не вернётся никуда,

а повод возвращаться,

как вода.

как за воду держаться?

 

---

 

нет, ничего не видно, когда кочуешь ты

из одного многоквартирного домишки

в другой, чуть ниже этажом.

пускай твой закуток становится чуть больше,

но так же с четырёх сторон

ваяют свою жизнь настороженные похмельем души,

тебе покоя не дают. в окне торчат, воняя сигаретой,

в подъезде пепел, рыжие бычки

и запах мусорный, бетонных лестниц пыль.

уходишь рано, за полночь приходишь,

пытаешься на выходных побольше жизни откусить,

но челюсть сводит, а натруженные руки

спят сами по-себе отдельно от тебя.

 

---

 

В чём дело, в чём дело... стараемся жить

Веселя Творца, чуть нас ошпарит, мы: Оё-ёёй!

В забавных ужимках кривляясь пищим.

Нащупаем лакомство – слопаем всё: Я не брал!

Мучаемся: Ну и вот, вот и всё – умираем...

И потом: Ну, это было не страшно.

Как будто мы видели что-то действительно страшное.

Илья Трубленко 
'12 - 21,